Уже в первые дни пребывания своего в Пекине Игнатьев понял, что положение его еще хуже и безнадежнее, нежели это виделось из России. Помощник Н.Н. Муравьева Петр Перовский уговорил китайцев на ратификацию Тяньцзиньского договора графа Путятина. Но относительно ратификации договора Айгунского не добился ничего. И даже еще хуже вышло: у китайских переговорщиков появился еще один аргумент против: зачем ратифицировать Айгунский, если есть Тяньцзиньский?
Исчерпав все доводы, Перовский прибег к крайней мере: пригрозил Китаю военным вторжением России, после чего его и вовсе перестали слушать. По китайским понятием он «потерял лицо», ибо нет ничего более заслуживающего презрения, чем пустые угрозы.
Как писал Игнатьев отцу в письме от 26 июня: «Китайцы, жившие с нами в дружбе более столетия, стали теперь смотреть на нас, как на врагов, но не открытых, как англичане, а затаенных по бессилию или малодушию. … Мы сидим взаперти в подворье, как под арестом; ни один русский не посещает никого в городе, точно так же как ни один порядочный китаец не придет в наше подворье, как это бывало в прежние времена… Даже в лавках корыстные китайцы ничего не хотят продавать русским…»
Вдобавок ко всему Перовский совершенно испортил отношения с главой Русской духовной миссии в Пекине архимандритом Гурием… Слава Богу, через три дня бывший пристав уехал в Россию – той же дорогой, что прибыл в Пекин Игнатьев. Другого пути общения между двумя державами тогда не существовало.
Южным подворьем в качестве своей ставки Игнатьев остался в целом доволен – уютный дворик с деревьями и церковью, несколько жилых комнат, флигель… Для общения с китайцами более чем хорошо! А вот для приемов европейской знати – лордов да баронов, не очень… И за неделю он сделал реконструкцию. Потом оказалось, что в подворье совсем нет приличествующей для приемов посуды – ни столового и чайного серебра, ни хрусталя… Написал по этому поводу письмо градоначальнику Кяхты, заказал все на свои деньги, которых ему вместе с жалованием и содержанием посольства было отпущено на год всего-то тысяч шесть… Ну, ладно…
В качестве переговорщиков с Игнатьевым Госсовет Китая назначил тех же чиновников, которые вели переговоры с Перовским: главу международного департамента Су Шуня и Жуй-Чана.
Для переговоров было предложено помещение Трибунала Внешних Сношений. Но здесь была одна тонкость. Дело в том, что на протяжении столетий Китай поддерживал дипломатические отношения только с государствами, которые его окружали. Они были существенно меньше, они во многом впитали культуру Китая, пользовались его защитой и материальной поддержкой и потому априори считались вассальными. Для переговоров с главами этих государств и их представителями в Пекине было отведено специальное помещение Трибунала Внешних Сношений. И, если бы Игнатьев согласился на переговоры в нем, то заранее поставил бы и себя, и Россию в неловкое положение просителей, а не равных по статусу партнеров.
Сам Игнатьев всех этих нюансов еще мог и не знать, но и его опытный переводчик Татаринов, и архимандрит Гурий, с которым у Игнатьева сложились тесные и даже доверительные отношения, это учли наверняка и об этом его предупредили. Так что с нашей стороны было выдвинуто встречное предложение: вести переговоры на русской территории, а именно в Южном русском подворье. И хотя не без труда, но китайцы на это согласились.
На первой же встрече Су Шунь заявил, что все вопросы между Китаем и Россией уже решены Тяньцзиньским договором, что посланник приехал напрасно и может сейчас же отправляться обратно. Что в новом оружии Китай, конечно, заинтересован, но не мог его взять, пока улаживал отношения с Англией и Францией. Что Россия для него такой же агрессор, как Англия с Францией, а потому и речи быть не может о передаче ей прибрежных территорий. Что И Шань подписал Айгунский договор, не имея на это никаких полномочий, что, если бы у него были полномочия, то была бы и соответствующая печать, что, если русский посланник пожелает, то хоть завтра И Шань будет доставлен в русское подворье с кангою на шее – пусть русские делают с ним, что хотят. И назавтра действительно И Шань был приведен полицией к подворью с колодкой на шее и поставлен перед воротами на колени, но дежуривший у ворот казак отправил с богом всю делегацию обратно…
В ответ китайским переговорщикам Игнатьев заявил, что уехать не может, так как нет на это воли российского императора, и что ему безразлично, доволен ли богдыхан своими подчиненными… Что богдыхану теперь придется отпереться не только от подписи И Шаня, но и от своего Указа по поводу благополучного завершения переговоров о военной границе с графом Муравьевым (был, оказывается, и такой документ)… Что оружие теперь, увы, поставлено быть не может, так как после отказа от него китайцев, оно было отправлено в другие места… Что Россия и Китай несколько сот лет живут в мире и дружбе, что имеют общую границу в 7 тысяч верст, что у них общие враги, которые захватят южные гавани, если там не будет российских кораблей… И так далее… Не ударил лицом в грязь, не на того напали…
Главное, что понял Игнатьев на первых же встречах, – переговоры предстоят долгие и много сил придется потратить не только на их благоприятный исход, но даже на то, чтобы просто не прервать их неосторожным словом и не вылететь из Пекина, как пробка из бутылки…
Примечания к шестой главе:
Советник Петр Николаевич Перовский (жаль фото не нашлось), который вместе с Н.Н. Муравьевым подписал Айгунский договор, а в роли пристава Русской духовной миссии в Пекине не смог добиться его ратификации, происходил из известной и даже аристократической семьи. Его отец — действительный статский советник Николай Иванович Перовский (1785-1858), был старшим сыном графа Алексея Кирилловича Разумовского и в разное время служил губернатором Таврической губернии и феодосийским градоначальником. Его старший брат Лев Николаевич Перовский в 1865 г. станет губернатором Санкт-Петербурга. А его племянница — дочь Льва Софья, через два десятилетия будет координировать покушение на Александра Второго и станет первой в истории Российской Империи женщиной, казненной через повешение… Вот так все переплелось…
Продолжение следует…
